Espresso от Саши Донецкого: Борис, ты не прав!

Что сразу поражает зрителя, так это особая декорация, выполненная в виде стилизованного иконостаса. Угрюмые святые на иконах навевают мысли о Страшном Суде. Богородица с маленьким Христом венчает иконостас, закрытый черным прямоугольником, будто на супрематической картине Казимира Малевича.

В течение спектакля декорация создаёт особые оптические спецэффекты и функционирует: плотные на вид иконы вдруг становятся прозрачными, и мы видим певцов, которые как бы вместо святых, исполняют свои людские партии.

Или это всё-таки ангелы поют такими злыми голосами?

Для европейского театра подобная оптика не новость, но псковичам спецэффекты декораций в новинку, и производят неизгладимое впечатление.

Первые минут десять публика просто тупо фотографировала сцену концертного зала Научно-культурного Центра. Впрочем, декорация лишь обрамляет действие и гениальную музыку Мусоргского.

Опера, словно кинофильм, мгновенно втягивает зал внутрь сценического пространства, где творится подлинная трагедия – народа и человека.

Картинка первая

Вокруг Ново-Девичьего монастыря разлёгся русский сброд. За монастырскими стенами лукаво спрятался боярин Борис Фёдорович Годунов, уверенный на все сто, что его избрание на царство уже фактически предрешено. Остальное – чистые формальности, однако дабы его не заподозрили в насильственном захвате власти, он как бы демонстративно отказывается от престола. Согнанный в гурт, понукаемый "демократизаторами" и полицейскими окриками, плебс буквально молит Бориса не гневить Бога и стать-таки царём, ети его мать. Некий думный дьяк Щелкалов сообщает, что Годунов, непоколебим: ну не хочет он становиться царём-батюшкой. С песнопениями калики ведут быдло "царю во сретенье".

Картинка вторая

Кремль. Площадь перед Успенским собором. Колокола торжественно трезвонят, все орут, как подорванные: "Слава! Слава!" Не желавший венчаться на царство Бориска Годунов, таки венчается. Вышел со скипетром и державою. Красивенный. Просит Бога о благословении. Однако он угрюм, будто предчувствует зловещую концовку. Здравицы приближённых бояр не способны избавить новоиспечённого царя от страха перед будущим. Царь явно чего-то стремается.

Картинка третья

В ночи, в одинокой келье Чудова монастыря, будто нынешний блогер, засел за манускрипт монах Пимен и херачит правдивые хроники дней нынешних и дней минувших. Рядом спит толстопузый молодой монах Григорий. Пимен в состоянии творческого экстаза и преисполнившись собственной миссии – донести до народа истину – раскрывает страшную тайну Годунова: якобы тот зарезал законного наследника престола царевича Димитрия. У проснувшегося внезапно толстопузого Григория моментально возникает истерика и когнитивный диссонанс: "А царь-то не настоящий!" Григорий, узнав, что он ровесник убиенного и возомнив себя кем-то вроде Навального, впадает в бунт и ересь одновременно и грозит Годунову, мол, "не уйдёшь ты от суда людского, как не уйдёшь от Божьего суда".

Картинка четвёртая

Не то в бар, не то в бордель неподалеку от литовской границы вваливаются трое беглых монахов – Варлаам, Мисаил и тот самый стихийный бунтарь Григорий. Любитель хорошенько накатить, колоритный Варлаам надирается почти в хлам и начинает горланить убойные зонги про царя Ивана Грозного. Симпатичную хозяйку завалили на стол, хорошенько облапали да ещё по заднице хлопнули. Варлаам орёт про русский пир, мол, вольному – воля, а пьяному – Рай. Один Григорий не весел, пригорюнился и не бухает. "Когда я пью, то трезвых не люблю!" - резонно констатирует Варлаам. А у Гришки одна печаль: как бы добраться до литовской границы. Хозяйка рассказывает, что буквально к вечеру можно б было и поспеть да границы, да вокруг расставлены заставы. Кто-то важный сбежал из Москвы. И вот теперь его ищут с собаками. Тут в корчму врываются фараоны и заставляют читать указ с приметами разыскиваемого. Григорий, как единственный грамотный, читает, да поступает не "по понятиям", "зачитывая" приметы Варлаама. Того чуть не вяжут. Однако ж вроде как пьяный Варлаам оказывается не так прост, как казался: он по складам, но зачитывает документ, и оказывается, что искомый беглец – наоборот – Григорий. Приставы, как это часто бывает у силовиков, впадают в неожиданный ступор, чем и пользуется средневековый Навальный – выпрыгивает в окно, и был таков.

Антракт

В фойе наверху продают кроме традиционно колы местный лимонад и продукцию пушкиногорской потребкооперации: котлетки, чебуреки, разные вкусняшки, чай да кофе. Пока я хлопал еб…лом, у меня из-под носа увели пол-чашки кофе. Истины я от буфетчиц не добился. Они только хохотали. Н-да.

Картинка пятая

Опять Кремль. Царский терем, где взрослеют детки Бориса – дочка Ксения, рыдающая над портретом умершего жениха из Дании, да сынок Федя, рисующий карту России. Входит Годунов, он явно чадолюбив, беседует с сынишкой о будущем державы, что всё это богатство, мол, останется тебе. Правда, предаваться семейным радостям мешает беда, обрушившаяся на Русь – страшный голод. Тут является боярин Шуйский, подхалим и подельник, и приносит жуткую новость: в Литве объявился самозванец, присвоивший себе имя убиенного Димитрия. Тут начинается некрофильская сцена, когда два мужика вспоминают, как убивали ребёнка и ждали трупных артефактов. Подонок Шуйский наслаждается шизофреническими страданиями Годунова, у которого уже начинаются кровавые галлюцинации. Мощная сцена. Публика неистовствует.

Антракт

В фойе наверху – всё то же и те же. Правда, публики больше, народ проголодался. Я, пользуясь моментом, ловлю за рукав своего учителя, постоянного участника фестиваля, профессора, доктора филологических наук, академика Вячеслава Кошелева и спрашиваю, сколько раз он смотрел оперу "Борис Годунов"?

- Да раз двадцать точно, – отвечает профессор, и мы отправляемся в просторный туалет НКЦ "перекурить-переговорить". - Опера огромным образом отличается от пушкинского текста, – даёт научный комментарий профессор. – Допустим, в "Пиковой даме" Чайковского остались только имена героев и всего одна пушкинская реплика. В "Борисе Годунове" Пушкина больше, но всё равно Мусоргский привнёс много своего. Либретто ведь сам Мусоргский и сочинил. И оно не очень хорошее. А хороших либретто – и нет. Опера – вообще другое искусство.

- Как вы оцениваете оперу?

- Отлично! Всё-таки Центр оперного пения, и поют замечательно. Единственная претензия у меня к режиссёру.

- Какая?

- Да он неграмотный! Нельзя, чтобы в начале XVII века женщина так фривольно садилась на колени к мужику, а он её ещё и по заднице хлопал. Нельзя, чтобы царь на колени вставал. Ну, такого не было и не могло быть никогда!

- Тема "Бориса Годунова", как я её понимаю, - легитимность власти?

- Да! Есть ведь фильм новый "Борис Годунов", где все одеты в джинсы и находятся в ситуации выборов. И здесь всё тоже прекрасно на современность ложится. Я думаю, что это всё сам Пушкин придумал. Он взял некую вечную тему. Власть зависимая, люди зависимые. Хотя он просто взял сюжет у Карамзина. И почему это человек, убив ребёнка, не может начать вдруг страдать? Страшная история. Фёдора ведь тоже убили, те же присные. Долго душили, он там руку в петлю подставлял…

- Представим себе, что Гришка Отрепьев не появился. Стал бы Борис Годунов так страдать?

- Гришка Отрепьев не мог не появиться. Лжедмитриев было 12, самых разных. Каждому хочется власти. Пушкин вот наказал Годунова за то, что тот ребёнка убил. В этом его идея. И у Пушкина не было никакой ситуации психоза. Психоз Годунова выдумал уже Мусоргский. В опере "Борис Годунов" пушкинского текста всего 20%, а всё остальное – Мусоргский. И здесь, что важно. Никуда от конкурентов не денешься! Власть – очень притягательное дело, хотя и грязное.

- Всякое сочинение о власти, "Борис Годунов" ли, "Гамлет" ли, в той ситуации, в которой мы находимся, всё будет читаться как политический спектакль, – высказал своё веское мнение известный псковский критик и член Общественной палаты РоссииВалентин Курбатов. – Это неизбежно. Вот мы и видим этот митинг на Болотной площади, народ просит прийти государя, а Борис неумолим. Всё это отчасти читаешь уже с какой-то исторической улыбкой. И постепенно, когда начинаешь уставать от нынешнего театрализованного политического процесса, то спектакль читаешь просто как кальку с современности. Я вас до спектакля хотел найти и предложить написать такое: "Вчера на спектакле "Борис Годунов" весь зрительный зал повалился на колени и начал умолять Бориса о пришествии: "Останови безвластие! Останови безумие!". Но Борис неумолим. И весь зал встаёт и с гневом выходит.

Картинка шестая, самая знаменитая

Москва. Площадь перед собором Василия Блаженного. Голодная и обнищавшая толпа толкует о победах самозванца. Тут появляется юродивый, у которого мальчишки отнимают копеечку. Из собора является Борис. Народ бросается к нему и просит хлеба. Обиженный мальчишками юродивый просит царя их зарезать: "Как ты зарезал маленького царевича". Богобоязненный Годунов просит юродивого молиться за него. Юродивый произносит свою знаменитую фразу о том, что "нельзя молиться за царя Ирода. Богородица не велит".

Публика в зале неистовствует.

Картинка седьмая, и последняя

Кремль, Грановитая палата, заседание боярской думы, решающей, как казнить самозванца. Появляется Шуйский и занимает царский трон, рассказывая о том, что Борис сошёл с ума. Тут появляется Борис и просит бояр о совете и помощи. Но Шуйский предлагает выслушать старца Пимена, рассказ которого не заставляет себя долго ждать: оказывается его позвал голос убиенного Димитрия, исцелившего зрение слепого. Борис, выслушав рассказ о чудодейственной могиле, совсем теряет рассудок и готовится к смерти, прощаясь с сыном Федей.

Весь зал рыдает.

Погребальный перезвон.

Все участники сцены уходят в красное.

Царь Борис испускает дух.

Его дети обречены.

(Публика беснуется. Бурные и продолжительные аплодисменты. Крики: "Браво!").

После спектакля, явно успешного, даже триумфального, - короткий разговор с актёрами о смысле постановки.

- Это тот тип людей, которые часто приходят к власти, потому что они лишены социализации, – пытается объяснить своего персонажа Григория Отрепьева Николай Карцев. – Он очень нервный, в нём рвётся энергия, которая не даёт ему покоя. У него есть врожденное безумие, нервность и жажда власти, которая постоянно заставляет делать какие-то расчёты. Он будет грызть зубами, бежать, замахиваться ножом. Такие люди очень часто приходят к власти.

- Отрепьев – этакий блогер Навальный. Всё пытается правды добиться, – провёл я аналогию с актуальностью.

- Ничего подобного! – Не согласен актёр. – Он не пытается добиться правды, нет. Он старается использовать полученную информацию в своих целях. Оправдать себя, подвести доктрину. Найти основу, и, как мы видим, успешно.

- Чем заканчивается у Пушкина спектакль? – в свою очередь спросил у меня директор музея-заповедника "Михайловское", а сегодня ещё и руководитель Народного штаба Владимира Путина Георгий Василевич.

- У Пушкина "народ безмолвствует", – вспомнил я.

- А почему он безмолвствует? – пристал ко мне Василевич.

- Честно говоря, не помню, – признался я.

- Да потому что до этого там были такие слова: "Тащи сюда Борисова щенка", – напомнил канонический текст Василевич. - И его убивают. И оказывается, что люди, которые только что осудили царя за то, что он как бы (хотя это не доказано исторически) стал причиной смерти Дмитрия, повторяют ту же самую историю, и молчит-то народ потому, что сам же и участвует в убийстве детей царя. Вот эта трогательная сцена, когда он, Борис, плачет и молит о своих детях, он просто понимает, что они обречены. И вот таким образом я хочу ответить на ваш возможный вопрос. У Пушкина его произведение – это размышление власти перед народом, и народа перед властью, и вместе - перед Богом. А Бог уравнивает власть и народ во всех его частях и во всех его действиях. А что касается декорации-иконостаса, то можно вспомнить, что существует уже несколько икон, на которых изображены не только новые святые, но и красноармейцы. И ситуация такая, что из народа выходят как святые, так и грешники, и в иконостасе присутствуют и те, и другие. И вот сейчас мы увидели, каким образом застывает иконостас, как история, проходя сквозь него, превращает его в свою часть и в своё продолжение.

Саша ДОНЕЦКИЙ.