Диакон Михаил Першин: "Если ничего не делать, то наши кладбища будут всё больше"

На фото: пресс-конференция диакона Михаила Першина

11-12 февраля по благословению Архиепископа Псковского и Великолукского Евсевия информационная служба Псковской епархии при поддержке православного журнала "ФОМА" пригласила в Псков с лекциями диакона Михаила Першина. Старший преподаватель курса биомедицинской этики Российского медицинского университета, руководитель информационно-издательского Управления Синодального отдела по делам молодёжи Московского Патриархата и председатель комиссии по биомедицинской этике и медицинскому праву Всероссийского православного молодёжного движения в Пскове с лекциями первый раз. 12 февраля у отца диакона был напряженный день: состоялись встречи с медицинским персоналом Псковского перинатального центра, студентами колледжа культуры и искусств им. Н. А. Римского-Корсакова и Псковского государственного педагогического университета. Визит московского миссионера завершился небольшой пресс-конференцией, которая промыслительно совпала с днём памяти Трёх Святителей и проходила в аудитории №33 здания естественно-географического факультета Псковского педуниверситета, где до революции располагалась Духовная семинария, а в семинарском Трехсвятительском храме (аудитория №33) принял постриг будущий Патриарх-мученик Тихон (Беллавин). На пресс-конференции диакон Михаил Першин ответил на ряд вопросов псковских журналистов.

Где Вы бываете и для кого Вы читаете свои лекции, кого причисляете к своей аудитории, отец Михаил?

За время моего служения довелось объехать всю Россию: от Хабаровска до Калининграда, обычно где-то до сорока поездок в год. Моя аудитория – это, прежде всего, студенческая аудитория, врачи, я сам преподаватель биомедицинской этики Российского медицинского госуниверситета, моя аудитория и наша гуманитарная интеллигенция. К своей аудитории я также отношу подростков, которые находятся в самой опасной зоне - зоне риска, и мы их сейчас слишком часто отпеваем: достаточно заглянуть на кладбища Москвы, чтобы увидеть, что там немало лежит тех, кому от 15 лет и далее. Наркотики, пьянство, цирроз печени начинаются уже с шестнадцати лет, СПИД и суицид – все это выкашивает страну. Они даже детей своих не успевают оставить, у наших спивающихся сёл хотя бы ещё есть дети. Поэтому надо идти к нашим детям – и это тоже моя целевая аудитория. В такой аудитории мне приходится отказываться от рафинированного, богословски безупречного языка, и переходить на молодёжный сленг, опираться на тексты их песен, их смыслов и образов. Здесь есть риск, потому что, тем самым, я могу оказаться непонятным уже для своих, и ещё есть опасность раствориться в этой культуре. Но такой риск оправдан, к сожалению, если ничего не делать, то наши кладбища будут все больше, а наши семьи счастливые и счастливые дети будут попадаться всё реже. Мне особенно радостно, что для нашей Церкви такой труд оказывается значимым, и меня за него наградили по благословению Святейшего Патриарха орденом преподобного Сергия Радонежского III степени. Надеюсь, что по молитвам наших иерархов, священников, всех верующих мы всё-таки отстоим наших детей.

Что Вам запомнилось и где Вы нашли наибольший отклик на встречах с псковичами?

За эти два дня, думаю, меня слышали, и я слышал аудиторию. Она была очень разной: взрослые люди со своими устоявшимися взглядами - врачи Центра перинатальной диагностики, студенты колледжа искусств, медицинского училища, студенты Педагогического университета. Были молодые люди и православные, и просто интересующиеся, но это была благодарная аудитория, поэтому мне трудно выделить кого-то отдельно.

Вы много ездите по стране, отец Михаил, есть ли общие вопросы, которые наиболее интересуют аудиторию, и сделали Вы какие-то выводы?

Из моих открытий: Москва – это не Россия, и Россия – это не Москва. И проблемы, которые волнуют людей внутри Садового кольца, ничего общего не имеют с проблемами, которые волнуют людей в России. Я сознательно обостряю эти темы, потому что часто создается ощущение у нас в Москве, что вся остальная Россия следует стройными колоннами вслед за генеральной линией партии и Правительства, оказывается, люди живут своей собственной жизнью и переживают свои собственные проблемы, а они сейчас совершенно иные, чем кажется некоторым чиновникам.

Но что же волнует людей и в Москве, и в России?

Как ни странно научные вещи: биоэтика, клонирование человека, экстракорпоральное оплодотворение, аборты, проблема смерти и умирания, вообще медицина. Страна больная, она болеет и страдает. У нашей Церкви и общества - общие беды и общие проблемы, потому все эти новые медицинские технологии вызывают такой интерес, что выводят нас к этике, выводят нас к заповедям. И для меня здесь очень важно и интересно то, что сейчас люди слышат по-другому, чем сто лет назад, и воспринимают все иначе. Что изменилось? Наша страна в прошлом была страной традиционной религиозно-христианской культуры, и поэтому знала: есть заповедь "Не убий" - и абортов не делали, понимая, что это грех. Сейчас этого нет, и, наверное, наступило время перейти от заповедей, от законов, от каких-то повелений и запретов к языку понимания: как мы видим человека, как мы понимаем человека? Вот это очень интересно для любой аудитории. Как мы прочитали книгу про Гарри Поттера, что мы там услышали? Как мы прочитали роман Булгакова, как мы понимаем технологию экстракорпорального оплодотворения? И что здесь Церковь принимает и поддерживает, а какие виды технологий она не считает возможными. Что меня более всего поражает в России: если пациент твёрдо решил жить, то медицина бессильна. Несмотря на все наши московские усилия – Россия жива.

На фото: пресс-конференция диакона Михаила Першина

Один из спорных моментов: Москва считает семью отжившей формой существования, но в центральной России семья пока остается точкой опоры. Ваша позиция по этому вопросу?

Если считать, что Москва - это и такие телеканалы, как РЕН-ТВ, некоторые его программы, то Вы совершенно верно заметили. Есть отдельные телепрограммы и телересурсы, в которых проповедуют полную распущенность, пропагандируя гомосексуальные связи, браки и т. п. Этим занимаются и телеканалы на Западе. И я согласен с тем, что для России в целом, представления, образы счастья как семейного счастья, радости как семейной радости являются доминирующими. Другое дело, что не получается. Поэтому решение проблемы не в том, чтобы устроить революцию, неважно какую – оранжевую, фиолетовую, синюю или голубую, а в том, чтобы менять сознание, разъяснять, доносить смыслы. Должен действовать закон: не допускать педофила, нельзя допускать так называемых "сексуальных просвещенцев" в школу – это понятно. Но гораздо важнее нам в Церкви выйти за рамки наших храмов и прийти к нашим детям, нашим учителям, прийти к ним с тем, что детям интересно, с тем, чем они живут. Церковь начинает осваивать алгоритмы и формы работы с молодёжью, которые прекрасно работали до революции, и работают до сих пор на Западе, например, скаутская методика.

Городские дети испытывают сейчас эмоциональный голод: бетон и асфальт – вся их жизнь, они добирают эту пустоту через телеканалы и компьютерные игрушки. Мало кричать: долой компьютеры, долой телеканалы… А батюшка говорит: я понимаю, почему ты играешь в эти стрелялки, но пойдем, я покажу тебе настоящую жизнь, где все гораздо "круче", интереснее. Поэтому у нас сейчас по благословению Святейшего Патриарха развивается движение православных следопытов. Недавно мы были под Костромой и ночевали в лесу, без палаток, мороз минус 25, и все спали как сурки, без задних ног. Был костёр – стена из брёвен, тент – отражатель тепла, спальные мешки, коврики полиуретановые, детям было тепло, и такого приключения у них в жизни никогда не было. Потом одна девочка, у которой я спросил, что ей запомнилось в наших православных лагерях, ответила: "Знаете, батюшка, я две недели в лагере, и мне совершенно не нужен был телевизор. Как будто попала в приключенческий сериал". И эту радость детям несложно подарить, нет ничего такого сверхдорогого и сложного, но этим надо заниматься. Одна из моих таких сверхзадач, тайных задач моей работы в Отделе по делам молодёжи подсказать, мотивировать в наши Епархии, Москву ту же самую - прийти к детям с тем, что им интересно и этому научить.

Думаю, не очень правильно говорить, что Москва совсем утратила остатки разумности и трезвости, а провинция прекрасна, нравственна и непогрешима в своем состоянии. Проблемы везде одинаковы: дьявол тот же, человек тот же и Бог Тот же. Но деньги – в Москве. И для нашей Церкви сейчас, как мне кажется, политически важно научиться работать не как Церковь, у которой есть приход, храм, а как общественная организация. И как общественная организация Церковь может создавать детские общественные формы, молодёжные структуры и уже просить финансирования, показывая: вот наши программы, вот наши лагеря, вот наши сайты… Они соответствуют госстандарту, они привлекают молодёжь, и мы готовы отчитаться перед вами за каждую копейку, выделенную нам, мы просим вас рассмотреть нашу заявку точно так же, как вы рассматриваете заявки пионеров, комсомольцев, "наших" и прочих.

Вроде бы это начинает получаться: в Кемерове региональная организация православных следопытов получила президентский грант в 250 тысяч рублей на проведение таёжных лагерей, в которых участвуют и дети приходов, и дети из детских домов. Конечно, они возвращаются из лагерей счастливыми, потому что Церковь и государство подарили им детство. Мы должны научиться работать и в вузах со студентами не в проповеднических интонациях, а на языке светских дисциплин, а биоэтика – светская наука, которая осмысливает медицинские технологии с точки зрения этики, нравственности. Это очень важно и для врача, потому что пациент это не только тело, но и душа, и чувства, поэтому врач должен не просто понимать это, но и жить этим, иначе он будет не врачом, а ремесленником.

Если мы, люди Церкви, излагаем биоэтику, то мы должны говорить на языке светской науки, не призывая во что-то верить или не верить, а, призывая подумать, разобраться, понять и уметь аргументировать, чтобы формировать свою собственную позицию. Считаю, что наша общецерковная задача – это задача научиться говорить на языке внешней культуры, при этом сохраняя свою позицию. Тогда пропадёт расслоение, где Москва - один мир, а провинция – другой, и мы научимся московские деньги реинвестировать в наши региональные проекты.

Какие вопросы Вы могли бы отметить из задаваемых Вам на встречах?

Был очень интересный вопрос студентки колледжа искусств, где мы говорили о романе М. Булгакова "Мастер и Маргарита". Она спросила, как я могу прокомментировать слова Воланда, что если бы не было тени - не было бы и света. Вопрос очень серьезный, философский, и то, что она заметила эту проблему: может ли добро существовать без зла, показывает, что IQ наших студентов гораздо выше, чем нам иногда кажется. Вопросы были разные, много спрашивали о своих душевных проблемах: о любви, об унынии, об отношениях с учителями и родителями. У нашей молодёжи огромная потребность общения с батюшкой, а я для них - образ Церкви, персонифицирую собой Православие, именно здесь они и ищут ответы на свои вопросы, что для меня означает: редко мы появляемся в такой аудитории, мало площадок в России, где могли бы светские студенты задать свои несветские вопросы, а, может, и светские.

Это показывает нам также и то, что руководитель информационной службы Псковской епархии отец Андрей Таскаев, отец Евгений Ковалёв, руководители псковских вузов, которые пошли навстречу Церкви осознают, что образование, школа – наше будущее. От нас зависит: будут в России через 20 лет равнодушные к русской культуре люди, или люди, которые расслышат этот голос, эту традицию и будут дальше её транслировать во времени и пространстве. Много есть текстов и много есть знаний. Кто-то решает, "что" наши дети будут читать, а "что" - нет в рамках базовых программ. Поэтому задачи образования, педагогики понудить учеников освоить именно те смыслы, те тексты, те знания, которые данная страна, данная нация считает важнейшими для себя. Если мы хотим жить в России и, чтобы наши дети жили в России, а не в какой-то колонии Голливуда, то мы должны идти к нашим детям и студентам. Я рад, что студенты мне задавали вопросы, вызванные не только информационными поводами, но и вопросы, которые их волнуют, а это означает, что душа жива.

От информационной службы Псковской епархии: В Русской Православной Церкви пока немного таких миссионеров как Михаил Першин, они есть, но для нашей большой России этого мало. Отец Михаил выстраивает свою аргументацию достаточно многослойно, и такой подход учит не только "глотать, но и пережевывать". Учит размышлять об услышанном и приходить к истине. Когда сталкиваешься с подобными служителями нашей Церкви, выполняющими миссионерские задачи, невольно удивляешься их глубокой образованности и лояльности, понимая, что все эти качества и характеризуют миссионера, у которого должен быть верный ответ на любой вопрос. И убедительный. Но мы жили 80 лет без миссионеров, мы вообще жили без Церкви, которая была рядом, но мы не знали, что в Неё можно войти. Информационная служба Епархии передаёт большую благодарность от слушателей отцу Михаилу и устроителям этих встреч: нашему Владыке, журналу "ФОМА", настоятелю псковского храма свмч. Анастасии в Кузнецах священнику Евгению Ковалёву.

Некоторым итогом визита в Псковскую епархию диакона Михаила Першина стала договорённость священника Евгения Ковалёва (ответственного в Епархии по связям со здравоохранением), с руководством Псковского педагогического университета, которое, как сказал отец Евгений, дало принципиальное согласие на проведение регулярных встреч в "Трёхсвятительской аудитории" студентов, молодёжи города со священниками, с замечательными людьми, которые открыто исповедуют себя христианами и пользуются заслуженным уважением в обществе. "Появилась ещё одна возможность работы с думающей, умеющей учиться, ищущей молодёжью", - сказал отец Евгений Ковалёв.