Галкин поворот

Почему жизнь столичной девушки круто изменил домик в деревне

Двадцативосьмилетняя дочь известного актера Бориса Галкина, повар по специальности, оставила столицу и, удивляя родных и знакомых, уехала жить в глухую псковскую деревню Кононово. Печет там булки и пирожки, продает их местным жителям, топит печь, колет дрова. Что это, новая робинзонада? Бегство от цивилизации? От несчастной любви? Отшельничество? Наши корреспонденты отправились в деревню Кононово.

- Вы туда не доберетесь, - отговаривал нас Борис Галкин, когда мы решили отправиться в гости к его дочери. - Ехать придется поездом, двумя автобусами и потом еще до деревни пешком идти пять километров! И то если дорога расчищена.

Обычная деревенская изба с заснеженной крышей, синими наличниками и самодельной телеантенной на тонком березовом стволе. Навстречу нам не спеша идет девушка в модных городских унтах, джинсах, вязаной косынке, легком свитере и жилетке-безрукавке. Поминутно останавливается и треплет долговязого вислоухого щенка.

Маша ведет нас по тропинке. Рядом с избой стоит натуральная елка, увешанная современными и старомодными новогодними игрушками. Пес от счастья пытается лизнуть каждого в лицо и стащить со всех перчатки. Под лестничными ступеньками валяется множество перчаток разных цветов и размеров.

- Это Полкан сюда свою добычу прячет, - объясняет Маша. - Он перчатки обожает. Молодой еще, три месяца всего. Папа, правда, хотел, чтобы собака была породистая. А местные нас отговорили: что, говорят, делать будешь, если она заболеет?

Через новехонькие, еще не крашеные квартирные двери входим в просторную деревенскую избу. Взгляд упирается в деревянный стеллаж от ИКЕИ, который отделяет кухню от гостиной.

На столе у окна лежит мобильный телефон (принимает только поздним вечером и не каждый день, уточняет Маша). На модных икеевских полках - стопки тарелок, с десяток разноцветных кружек висят на крючках. На окнах симпатичные ситцевые занавески. Электрическая плита De Luxe. А рядом с плитой - печь: небольшая, изящная, из гладкого красного кирпича. Возле печки - настоящее деревянное ведро с веревочными ручками.

- Это мне мама из Чехии привезла, у нас уже разучились такое делать. Но зато я себе еще настоящий чугунок купила и сковородку. О коромысле мечтаю, оно спину выпрямляет.

В ожидании чая сидим на мягком диване в гостиной. Маша деловито бросает поленья в печь.

- Все, скоро будет тепло, - Маша закрывает железную дверцу печки.

Чай Маша заваривает в изящной стеклянной посудине с золотом, которую ей привезла из Парижа подруга, французская балерина. Ставит ее на стол и неспешно, делая акцент на особо значимых словах, рассказывает о своей любви.

- Брат и бабушка очень хотели, чтобы я стала медиком. А я хотела быть поваром. Но все были против, и мне пришлось поступить в медицинское училище. Училась до тех пор, пока наш курс не отправили в анатомичку, где я упала в обморок. Через год я уже училась в училище на повара.

Маша успела поработать в разных местах, два с половиной года отслужила поваром в отряде МЧС. Жила в общежитии, работала 12 часов в сутки.

- Я даже получила звание младшего сержанта, - не без гордости демонстрирует лычки. - Правда, зарплата у меня была такая, что стыдно было сказать о ней: тысяча рублей. Зато характер у меня там та-ак закалился.

Ей хотелось открыть свое маленькое кафе, ее отговорили: все равно твое кафе прикроют. И вот она здесь.

- Первый раз я сюда приехала в июне. А постоянно живу с августа. Меня знакомый настроил. Ты, говорит, такой красоты не видела, приедешь - влюбишься. Я тогда подумала: да ну, вот еще... Мне как раз новую работу предложили - обслуживать банкеты. Очень удобно, в гордом одиночестве: обслужила, получила деньги и ушла. И тут - деревня!

Маша говорит, что никогда не переживала чувства влюбленности. А тут влюбилась.

- Лежу и реву, как же я без деревни-то своей?!

И сделала все, чтобы остаться.

- Подружка мне говорила, Маша, ты с ума сошла? Куда ты едешь? Ты хоть знаешь, что там печку дровами надо топить?! Ничего, научилась. Дрова сама колола. Ой, как здорово дрова колоть! Кто нервный, так тому очень хорошо помогает. Я колоть так приохотилась, что все мысли у меня только о дровах! Безграничное удовольствие!

- Мне кажется, скоро все переедут в Псковскую область, и земля здесь будет дико дорогая. В глубинке, если честно, пока все копейки стоит, дом хороший можно купить за три тысячи долларов. Купите вы себе в Москве квартиру за такие деньги? К тому же в городе экология ухудшается, - Маша разливает чай в чашки. - В Москве мне было тяжело и жить, и дышать. Там нет такого простора. Там для меня все чужое, а тут все мое - и поля эти, и озеро, и лес, и грибы.

Чужаков в деревне не любят. Машу приняли, как она говорит, "спокойно".

- Не то что в Рязанской области, я по телевизору смотрела. Люди приехали, а местные говорят - не нужны они нам, пусть катятся отсюда! Да у меня тут соседи - тоже москвичи, реставраторы. Купили дом и живут здесь. А из местных тут баба Лена да баба Катя.

- Я уже перестаю быть городским жителем, - признается Маша за ужином. - Единственное, чего мне не хватает, это хороших магазинов. Люблю ИКЕЮ, Ашан. Я цивилизованный человек: у меня вон хлеборезка, машинка для изготовления макарон. Я люблю комфорт, у меня обязательно и душ будет, и туалет теплый. Комфорт должен быть во всем, даже в воздухе. У нас тут природа такая! Одних озер по области штук четыреста! Хотите, я вам наше озеро покажу?

К озеру спускаемся огородом.

- Здесь у меня яблони, слива вот, - показывает Маша замерзшие голые деревца на огромном снежном одеяле. - Я когда сюда приехала, тут та - а-кой бурьян был! А теперь хорошо, летом овощи буду выращивать.

Мы с трудом передвигаем валенками по рассыпчатому чисто-белому снегу.

На берегу озера в сухих камышах лежит старый, аккуратно сложенный плед.

- Ах ты паразит! Я этим пледом лунку укрывала, чтобы не замерзла, а он его стащил! - Маша поднимает плед и грозит кулаком "паразиту", вислоухому Полкану.

С опаской ступаем на толстый лед, присыпанный снегом.

- Хотите, я вам музыкальную сосну покажу?

- А она что, поет? Или играет?

- Нет, у нее верхушка так раздвоилась, что стала похожа на арфу.

- Я всех предупредила, что на масленицу буду печь деньги (смеется). Пеку блинов по пятьдесят в день. - Маша деловито разливает тесто в формы тефлоновой электроблинницы. - Работы тут нет. Мне еще повезло, что тут булки не продают, можно заняться булками.

Булки Маша печет три раза в неделю. В трехалевский магазин, куда привозят хлеб и где Маша продает свои хлебобулочные изделия, она ходит пешком. На дорогу уходит тридцать минут летом и сорок зимой.

- Булки пеку только в духовке, печку ведь до нужной температуры не отрегулируешь. Встаю в 9 утра, а в 11 уже выхожу из дому с двумя корзинками свежих булок. В каждой корзинке - по сто. Продаю дешево, по рублю. У меня есть свои постоянные покупатели.

Ежедневная выручка с булок 200 рублей, еженедельная - 600, в месяц выходит 2400. Если вычесть не очень большие затраты (огромного мешка муки, купленного в автолавке, хватает надолго), Маша Галкина около 1,5 тысячи рублей в месяц на своих булках зарабатывает - для деревни это не самая плохая зарплата.

- В другие дни, когда не пеку, могу позволить себе встать часов в одиннадцать. Но это пока хозяйства нет. А я его обязательно заведу: двух коз, кур, кошечку. Будь моя воля, я б гостиницу здесь открыла. Зачем люди ездят отдыхать в Швецию? У нас тут в сто раз лучше!

Уже стемнело. Чье-то лицо заглядывает в окно.

- Полкан, наверное, - спокойно говорит Маша. - Он часто так делает. Носится, носится, потом встает лапами на подоконник и заглядывает.

Честно сказать, сначала мне страшно было. Первую ночь особенно, в городе-то фонари светят. А тут я (как взрослая) погасила свет и такая темнота, мне даже душно стало! Я к двери пробираться, чуть сознание не потеряла. Вышла на улицу, на небо глянула и обалдела! Все видно: и Большую Медведицу, и Малую, все небо звездами облеплено! Сейчас вон Марс с пятикопеечную монету!

Кто-то снова постучал в окно. Маша накинула жилетку и вышла в сени.

- Это Митька-москвич, сын соседей. Я ему фонарик обещала. Он на дискотеку в Трихали собрался. Часа в три ночи вернется. Ему 18 лет, вот он и бегает по дискотекам.

- А какие тут дискотеки?

- Не знаю, говорят, там самогонкой пахнет.

- Маш, неужели тебе здесь не скучно?

- Ну что вы! Все время дела, то воду принести (я ее с озера или реки таскаю), то дров, то печь протопить, обед приготовить, опять же читать можно, кино смотреть. Я вязать люблю, вот себе косынку связала, маме шарф. Полы подмести. Белье постирать...

- Где?!

- Дома. У меня вон, - показывает она на маленький пластиковый агрегат марки "Фея", - машина есть. А полоскать хожу на речку. Зимой в пролуби (здесь все говорят "пролубь" вместо "прорубь"). Чтобы руки не мерзли, надеваю перчатки шерстяные, сверху резиновые и - прекрасно! Зато здесь все отстирывается самым дешевым порошком.

Маша достает из печи черный чугунок с ароматно пахнущей картошкой, раскладывает ее по тарелкам и зовет нас к столу. На столе гора блинов, обещанный шоколадный соус, соленые огурцы домашнего посола, горбуша.

- Мне ведь замуж пора выходить, - признается вдруг Маша. - Мне защита нужна. С женихами здесь, конечно, не очень. Есть тут один - Лешка, его все время в канаве находят. Если честно, женихов тут нет. Однако на все воля Божья.

- Маш, а каким он должен быть?

- Ответственным. Если он решил жениться, то должен понимать, что он - стена, на которую можно опереться.

Утром в доме тишина невыносимая. Маша встала раньше всех и тихонько хозяйничает на кухне.

- Давайте пить кофе, - будит она нас.

Маша выходит вместе с нами с прозрачным пластиковым пакетом из дюссельдорфского супермаркета, ей надо договориться насчет картошки, капусты, зайти в магазин.

- Понимаете, здесь все по-другому. Вот опять-таки взять продукты. Самый дорогой сыр стоит

96 рублей. Нормальный сыр, не хуже, чем в Москве. Я сама первое время удивлялась. На сто рублей можно купить два литра сметаны, три литра молока и килограмм творога! Трехлитровая банка молока у бабы Кати 10 рублей!

Проделав половину пути, мы нагнали Женю, дочку бабы Лены. В ботинках на каблуках, с большой спортивной сумкой через плечо она легко шагала по расчищенной дороге.

- Женя, наверное, Маша для вас все-таки городская девица?

- Что вы, Маша у нас деревенская. Деревенский - это ведь не обязательно родившийся в деревне. Вот моя сестра, например, родилась в деревне, но жить здесь не может. А Маша, родившаяся в столице, деревенская по восприятию, по отношению к природе. Но вообще надо, конечно, обладать изрядной смелостью, чтобы вот так взять и приехать жить в деревню. Трудно здесь. Работать негде.

И, загадочно улыбаясь, добавляет:

- Знаете, у нас в деревне около тех домов, что Борис Сергеевич купил, поворот есть. Так мы его Галкиным поворотом прозвали.

P. S.

А вдруг Маша Галкина права, и цивилизационные границы, которые мы прочертили, - ложные. Вдруг псковская деревня - лучшее место для внедрения здесь европейских стандартов и удобств жизни? Ведь Маша не бежит от суетной городской жизни, как Робинзон. Не спасается от депрессии и несчастной любви. Она открыла себе "иную землю" и заселяет ее, ничего не презирая и ничем не брезгуя, по своему плану, дорожа и коромыслом, и электрической хлеборезкой, и валенками, и чайником Tefal.

Комментарий

Бегство из мегаполисов - уже не только тема фантастических романов (вспомним "Город" Клиффорда Саймака), но и проблема личного выбора, качества жизни, где экология выступает на первый план. Возможно, нам предстоит осмыслить совершенно новые явления: выбираю Россию на жительство. Выбираю деревню на жительство. Рассказывая сегодня одну частную историю одного частного человека, мы приводим данные Института комплексных социальных исследований (ИКСИ) РАН: за последние пять лет только 3,7 процента всех опрошенных переехали жить в столичные города, в провинцию же уехали 13,6 процента. Желающих отправиться в столицу оказалось 19 процентов, 12 процентов не испытывали даже желания переехать в большой город.