Что делают рыболовы, когда не клюёт…

Псковичи часто бывают в лесу, и местными красотами их не удивишь. Но, к счастью, в наших лесах есть ещё места, куда редко ступает нога человека и красота там особенная, суровая. На одной из рыбалок в последние дни марта мы там побывали и в очередной раз в этом убедились. И звери были рядом, и тёмные силы… А способствовало этому полное отсутствие клёва.

Щука затаилась, а лес просыпается…

Не клюёт… И ничего с этим не поделаешь. На нашей любимой реке и с раннего утра не клевало, и в полдень, и когда пасмурно было, и при ярком солнце. Ни одной поклёвки за целый день. Редко, но такое бывает. Если вам знакомый рыболов рассказывает, что он каждый раз с рыбалки возвращается с уловом, да ещё с увесистым, то он явно приукрашивает. Из моей многолетней практики, из накопившейся статистики, я давно сделал вывод, что, к примеру, из пяти рыбалок лишь одна выдаётся отличная, одна – хорошая, две – слабенькие, а одна – совсем никакая. Вот такая никакая и случилась в последний мартовский день, в последний день, когда перед нерестом по правилам рыболовства ещё можно было ловить щуку. Мы пытались, но ничего так и не поймали.

Зато появилось время побродить по лесу, полюбоваться девственной красотой. Лес просыпается, весна делает его ещё более красивым, берёзы закраснели, зелёная травка начала пробиваться, но самой красивой сейчас выглядит ольха, распустившая свои серёжки. Серёжки и есть цветение этого дерева, длинные соцветия – мужские, короткие – женские. Деревья эти растут у самой воды, и проплыть мимо ольхового очарования я не смог…

Лес многострадальный

И один раз выбрались на берег чаю попить, и другой – ноги размять, и проведали одно очень интересное место. Лес здесь по-особенному красивый, многострадальный… И серьёзные ветра на него с трёх сторон постоянно накидываются, ветровальных деревьев, то есть сваленных ветром, очень много. Этот участок леса находится меж двух рек, такие места называют «на стрелке», и деревьям от стихии неслабо каждый год достаётся. И несколько лет назад сваленных деревьев здесь много, и недавно упавших…

Не только от ветров здесь проблемы. Повсюду видны и следы недавнего пожара, может, два, может, три года назад здесь погулявшего. Крепкие, взрослые деревья испытание огнём выдержали, а более слабые – погибли.

Пожар низовой был и точно весенний, по всей видимости, кто-то поджёг сухой тростник и траву на ближайшем берегу. Меня всегда спрашивают, кто поджигает, кому это приходит в голову? Ведь в таком огне погибают почти все зайчата мартовского помёта, они никуда не убегают, сидят на одном месте и ждут, пока любая пробегающая мимо зайчиха их покормит. Если уже родились детёныши у норок, то могли задохнуться от дыма. Мелкие зверьки не успевают убежать от быстро распространяющегося огня – мыши, ежи, змеи, лягушки, ящерицы. А сколько гнездовий птиц сгорает, сколько насекомых гибнет – счесть невозможно. И это не учитывая погибшие растения. Плюс ко всему возникает постоянная угроза деревенским строениям и жилым домам.

Варвар, преступник или психическое нездоровье?

А получил я ответ на беспокоящий вопрос лет семь назад в деревне Кола. Мы после успешной плотвиной рыбалки причаливали к берегу, когда на нас сразу же набросились две возмущённые женщины: «Вы зачем камыш поджигаете? Два дня назад у нас чуть деревня не сгорела. Мы всю ночь тушили, еле-еле от огня отбились. И опять?»

Мы начали заверять местных жительниц, что это не мы, но видели утром двух мужчин на деревянной лодке, возможно, их рук дело. Женщины немного успокоились и согласились: «Ну, это не наши были. Это, наверное, опять черти ремдовские». Я спросил: а зачем и кому это надо? Ответ меня убил наповал. Одна из женщин удивилась нашей неосведомлённости: «А вы что, не знаете? Да чтобы камыши не мешали колоть щуку». Вот это да! Оказывается, браконьеры с острогой во время нереста щуки (а зубастая, как известно, весной мечет икру в траве и камышах у самого берега) выжигают береговую растительность, чтобы обеспечить широкий обзор и убрать помехи для метания своего орудия. Пользование острогой запрещено, за это даже предусмотрено наказание в соответствующей статье Уголовного кодекса Российской Федерации. Позже я неоднократно слышал именно такое же объяснение почти всех береговых пожаров. Получается, что варвар (хотел написать «человек» или «рыболов», но рука не поднялась) с острогой в руке не только злостный браконьер, но и безжалостный преступник. По мне острога в руках любого человека – это ещё и явный признак психического нездоровья.

Жук-короед атакует?

В других лесах не замечал, а здесь просто бросилось в глаза – несколько деревьев погибли явно от напасти каких-то насекомых-вредителей. Может, это и есть короеды, о которых я только лишь наслышан. И дятлов в этом месте много, но и они не помогли, хотя присутствие большого количества этих птиц как раз и говорит о заражении леса в этом месте. И одно дерево осмотрели с глубокими выдолбами от крепких носов дятлов, и другое, под корой которого обнаружились сотни и тысячи личинок, очень похожих на всем рыболовам знакомых опарышей, только очень мелких. Чуть позже я прочитал про короедов и мне стало понятно, что мы, получается, были в очаге заражения леса именно жуком-короедом. Там, где много ветровальных деревьев, где деревья пострадали от пожаров, именно там чаще всего и появляется короед-типограф. А ещё узнал, что в 2022–2023 годах в Ленинградской области произошла крупная вспышка численности короеда-типографа, приведшая, по предварительным оценкам, к гибели 12–15 тысяч гектаров старых ельников. Похожая ситуация, но в несколько меньших масштабах, наблюдается и в Псковской, Новгородской областях, Карелии.

Если вы охотник, рыболов или турист, то наверняка замечали, что самый красивый лес, самые здоровые деревья всегда находятся возле наших стоянок. Почему? Да потому что мы для костров вокруг собираем валежник, на дрова пускаем сухостой и ветровал, тем самым, получается, в конкретном локальном месте оздоравливаем лес. А законы о регулировании сбора валежника, сложности с разрешением для местных жителей употребления на дрова ветровальных деревьев на фоне наступления на наши леса жуков-короедов мне абсолютно не понятны.

Чертовщина ещё не перевелась…

С короедами неприятная и даже страшненькая картинка нарисовалась. Немудрено, что плюс ко всему именно здесь мы и с нечистой силой повстречались. Да-да, водится, оказывается, в наших лесах и такая. Двигаясь по едва заметной тропинке, я подумал, что из прибрежных кустов кто-то за нами наблюдает. Да нет, не показалось, так и есть – кто-то чёрный и с рожками на нас смотрит. Был бы я один, то, может, и испугался такой встречи. Но и с товарищем, который чуть приотстал, от смутной фигуры, напоминающей популярного представителя тёмных сил, мне всё равно стало как-то не по себе. Чёрт! Самый настоящий, из преисподней. Да и ещё огромный какой! Мистика какая-то. Но ведь такого не может быть. Любопытство брало верх над сомнениями, и я, свернув с тропы, тихонько направился в сторону неожиданного и неприятного наблюдателя. До него метров тридцать было, прошёл половину – и ноги стали видны, и нос, и они все чёрные. Ну, точно чёрт! В то же время стало ясно, что появился он здесь не просто так, а стараниями тёмных сил – после пожара остов ствола берёзы принял такую зловещую форму. Осмотрел «чёрта» – до чего же похож, особенно издалека. Тут и товарищ подошёл. И у него точно такие же ассоциации возникли. Сфотографировались на память, ведь такие встречи не часто происходят.

Нора барсука или волчье логово?

Ну и, наконец, дошли туда, куда я вёл товарища изначально. Лет пятнадцать назад я здесь побывал первый раз (тоже не клевало) и тогда, отойдя от берега метров на двести, удивился неожиданно яркой картинке. Впереди на бугорке среди редких, но высоких сосен виднелась большая, как мне показалось, искусственно насыпанная жёлтая горка. Первое, что мне пришло в голову: «Кто и как сюда мог завезти целый КамАЗ песка?». Но ведь это невозможно сделать, сюда и пешком-то не добраться, мотоцикл-квадроцикл не проедет, а не то что автомобиль. А тогда кто это сделал? Песчаная горка была впечатляющего размера. Подошли вплотную к этой куче песка (были вдвоём с товарищем) и увидели огромную нору со множеством следов у входа в неё, похожих на собачьи. И следы свежие, отчётливо видимые. Неужели такой объём песка выдало какое-то дикое животное? Я глазам своим не верил. И кто этот зверь? Ни я, ни мой товарищ совсем не охотники и даже предположить не могли, кто это мог быть. Но по размеру норы, по объёму вырытого песка этот кто-то должен был быть и сильным, и крупным. Сначала мы удивились количеству вынутого грунта, а потом присвистнули от размера норы – её входное отверстие было чуть ли не метрового диаметра, целая пещера и ход уходил глубоко в землю. Обошли это место вокруг, неподалёку, метрах в десяти, и с одной стороны бугра, и с другой нашли ещё две норы, тоже со свежим песочком, но их размеры относительно главного входа совсем не большие, как мы предположили – это были отнорки, то есть запасные выходы. Товарищ предложил сфотографировать его у главного входа в звериный дом, вернее даже не у норы, а в норе – он залезет ногами в нору и чтобы лишь его голова торчала оттуда. Я тут же его отговорил, потому как, судя по свежести проведённых здесь работ и наличия отчётливых следов, там внутри точно кто-то есть. И хозяину норы рыбацкие сапоги могут не понравиться или, наоборот, понравятся, и тогда, в лучшем случае, можно будет и без сапог остаться, ведь какая его реакция будет – никто не знает. Ограничились снимком возле норы. Жаль, но той смачной фотографии у меня не сохранилось.

Вернувшись к лодкам, мы рассказали остальным нашим товарищам-рыболовам об увиденном. Среди них был и охотник, он предположил, что нора эта, скорее всего, принадлежит барсуку. Я выразил сомнение, по моим теоритическим познаниям барсук – зверёк небольшого размера, и на такой объём земляных работ он вряд ли способен. На что мне ответили, что он и не один мог работать, а с целым семейством. На том разговор и закончили.

После этого я несколько раз бывал в этих местах, вспоминал о норе, но к ней не ходил. А тут такой случай подвернулся, я рассказал товарищам об истории пятнадцатилетней давности и предложил прогуляться да посмотреть – осталось ли что от норы? Сопроводить меня вызвался лишь Александр, вот с ним мы и отправились к известному мне месту. Гора уже превратилась в пригорок, покрытый травой, прошлогодними листьями, опавшей хвоей, и издалека была почти незаметной. Может, там уже и не живёт никто? И норы нет никакой? Но всё оказалось на месте. И нора, и следы. Правда, следы едва заметные, вчера дождь прошёл. И нора от былых размеров сузилась более чем наполовину.

Отнорки тоже на месте. Значит, по-прежнему здесь кто-то живёт. Ни стихия, ни люди течение звериной жизни не остановили. Вот и хорошо. Потоптались мы вокруг, сфотографировались. На другой день я отправил несколько фото известному псковскому охотнику Игорю Филюшину с вопросом: «Чья это нора?». Он тут же ответил: «Скорее всего, нора барсучья, но, может быть, и волчья. По следам нужно смотреть». Вот, блин, надо же, действительно чёртово место. Но, я думаю, это всё же не волчье логово, как мне рассказывали, его месторасположение иногда определяют по разбросанным костям и перьям, по найденному волчьему помету, по тяжелому специфическому запаху из норы, по крикам сорок или ворон над логовом. Но этого ничего вокруг не было ни в первый раз, ни в этот. Живи барсук спокойно и дальше. И неизвестно, проведаю ли я тебя и когда в следующий раз.

Николай Бесклёвный